История налогов. За что Робин Гуд так ненавидел шерифа Ноттингемского
Серия очерков о том, как зарождались и формировались налоговые системы, и об их влиянии на человечество. Все правители, от королей до демократически избранных чиновников, всегда апеллируют к «моральным требованиям», чтобы обосновывать повышение налогов или введение новых. Никто не говорит гражданам или подданным: «Мои чиновники хотят новое Большое Строительство!», вместо этого рекламируют появление транспортного сообщения с самыми удаленными селами. Власть имущие успешно вводят налог на сахар (sugary drink tax — налог на газированные сладкие напитки), «чтобы люди потребляли поменьше гадости». А беззастенчивый рост акцизов на топливо или отдельные сборы с владельцев автомобилей оправдывают борьбой за сохранение окружающей среды, еще и под пафосными лозунгами об «ответственности» и «гражданском долге».
Вернемся в прошлое почти на тысячелетие. На дворе эпоха рыцарства, королей и феодалов, вассалов и сюзеренов.
Что было обязанностью вассала? Защищать своего монарха и выходить на бой под его знаменами. Однако далеко не все средневековые рыцари были воинственными и отважными, поэтому выискивали способы откупиться от воинской повинности. Так появился налог, который назывался scutage — «щитовые деньги» (от латинского scutum, то есть «щит»). Его платили те, кто не хотел идти на войну. Отсюда еще одно народное название этого налога — cowardice tax, «налог на трусость».
Мы уже обсуждали «религиозные» корни налогов. Во времена Средневековья церковь имела статус основного морального авторитета, поэтому неудивительно, что именно на нее опирались короли, когда хотели вытянуть еще немного денег из карманов вассалов и простонародья.
Итак, в далеком 1187 году христианский мир получил изрядную встряску. Султан Саладин (или Салах эд Дин) дал хорошую взбучку крестоносцам и взял Иерусалим. Монархи и религиозные деятели требовали крови, поэтому английский король Генри II Короткий Плащ ввел так называемую «салодиновую десятину» (термин tithe еще не все забыли?). Уплачивать ее приходилось всем, кроме желающих присоединиться к новому крестовому походу, на который и собирался налог. Это был очень эффективный метод набора войска, не правда ли?
«Саладиновая десятина» была самым большим налогом, который когда-либо удавалось собрать за всю историю Англии. Конечно, народу это не очень нравилось, а поскольку цель налога была откровенно религиозной, гнев населения устремился не на короля, а на церковь. Дошло до того, что архиепископ Кентерберийский бежал в Уэльс и скрывался там почти год, не желая отвечать перед добрыми англичанами. Тем более что отвечать было за что, ведь король Генри в крестовый поход не пошел, начав вместо этого гражданскую войну. И очень быстро умер. Якобы от язвы желудка.
Наследником трона стал сын короля — хорошо известный всем Ричард І Львиное Сердце. Он воспользовался полной отцовской казной, немедленно отправившись в новый крестовый поход, который, как известно, тоже был неудачным. Иерусалима английский монарх не получил. Более того, возвращаясь домой, он попал в плен к людям императора Священной Римской Империи, который в тогдашних традициях, достойных разве что разбойников и пиратов, запросил выкуп: сто тысяч фунтов серебром. Столько обычно собирали по всей Англии как «саладиновую десятину» за целый год. Для спасения короля ставку налога повысили до 25%.
Мораль очень проста: только введение военного сбора ничего стране не дает. Во-первых, война должна быть справедлива, как сейчас в Украине, а во-вторых, собранными налогами следует пользоваться разумно.
Король Ричард I умер в 1199 году, и его титул унаследовал его брат Джон, который в массовой культуре всегда имел репутацию редкого мерзавца, которую, я думаю, он действительно заслужил.
Новый король остался в истории как один из самых отвратительных сборщиков налогов — куда там современным «ощипывателям гусей». Да и использовал он государственные средства на цели, мягко говоря, не совсем благородные. В частности, в свое время предлагал взятки уже упомянутому нами императору-рекетиру, чтобы тот продержал Ричарда в тюрьме как можно дольше. А уже после смерти брата, получив полную власть, Джон показал себя англичанам сполна.
В течение 17 лет своего правления он одиннадцать раз увеличивал «щитовой налог», невзирая на то, что никакой войны в тот момент не было.
Ввел земельный налог. У тех, кто его не платил, земли конфисковывали.
Установил новые экспортные и импортные пошлины.
Ввел налог на наследство.
Джон облагал налогами евреев, желавших жить в Англии.
Он даже изобрёл новый налог для женщин, которые после смерти мужчин не хотели вторично выходить замуж. Очень циничный налог — особенно в отношении тех, кто потерял мужчин во время одной из войн самого Джона.
В конце концов, монарх начал продавать патенты на основание городов (таким образом, между прочим был создан Ливерпуль), а также должности шерифов. Люди, которые их покупали, старались немедленно вернуть инвестиции, облагая людей жестокими штрафами. Так что шериф Ноттингемский (главный антагонист легенды о Робине Гуде — ред.) был лишь одним из представителей этого нового поколения чиновников. Для нас в этом нет ничего удивительного: в современной Украине на протяжении многих лет мы наблюдали схожую покупку «хлебных» должностей. Поэтому мы соглашаемся, что Робин Гуд имел полное моральное право поиздеваться над шерифом.
Было бы странно, если бы подобная политика короля Джона не спровоцировала восстание. Феодалы-бароны вспомнили о своих правах, пошли на монарха войной, захватили Лондон и заставили неудачника-вымогателя подписать с ними договор, или «хартию», в которой зафиксировали ограничение налоговой нагрузки, запрет на преследование и право на справедливый суд.
Конечно, Джон не был бы самим собой, если бы не изменил договоренностям. Он снова начал войну, заручился поддержкой Папы римского (зная методы убеждения, которыми король пользовался, это не слишком удивительно), но в конце концов умер, но не в бою, а от дизентерии.
Во многом судьбу Англии после этого решило то, что фактическим регентом при малолетнем наследнике Генри III оказался настоящий рыцарь Уильям Маршал, который с отвращением воспринимал многие выходки предшественника. Уильям железной рукой победил мятежников, обеспечил спокойную коронацию нового монарха и склонил его к тому, чтобы обновить и вновь подписать уже упомянутую нами ранее хартию — документ, в котором народ, пусть в лице феодалов, впервые в истории восстал против налогового грабежа и защитил свое право контролировать власть.